В общем-то, их просьба была ясна и объяснима. Хозяином местного графства, к которому принадлежал город, был глава древнего дворянского рода, пользующийся большим уважением у дворянства и при Дворе. Как обычно в таких случаях, Граф имел множество родственников, одним из которых и был Барон Чедиан, приходящийся ему двоюродным племянником. Барон прослыл известным кутилой, увязнув в долгах, и Граф назначил его Начальником городской стражи Глеанны, дабы тот поднабрался ума-разума. Барон же оказался большим любителем нажить состояние в кратчайшие сроки, не гнушаясь использовать для достижения своей цели неправедные методы. Быстро сообразив, что на разгоревшуюся в Ратхаш резню можно многое списать, он сколотил из преступников, которых сам же и отпустил из заточения, несколько отрядов головорезов, которые вскоре основали в городе гильдию воров. Под его эгидой банды взимали с караванов, идущих в пустыню, солидную мзду. Те караваны, чьи хозяева отказывались платить, подвергались жестокому разграблению, едва покидали границы Королевства.
Вскоре ситуация в Ратхаш накалилась еще сильнее, и караванная торговля стала ослабевать. Почувствовав уменьшение барышей, Барон решил наложить лапу и на караваны, следующие в глубь Королевства. Для этого он даже издал приказ о найме добровольцев в ряды городской стражи на безвозмездной основе «для оказания королевской страже помощи в поддержании порядка». Разумеется, в ряды таких добровольцев совершенно случайно попадали исключительно члены гильдии воров. Аппетиты Барона росли все быстрее, и недавно он возжелал прибрать к рукам всю торговлю в Глеанне. С тех пор гильдия стала открыто хозяйничать на торговой площади и вообще везде. Один из воровских главарей положил глаз на жену сына Диласена, красавицу-редонийку, и приказал своим подручным убить конкурента. С тех пор Диласену приходилось прятать сына в надежном месте, во всеуслышание заявив о его пропаже, а убитая горем «вдова» боялась выйти из дома даже на крыльцо.
Люди стонали, но управы на Барона не было. В городе его боялись все, а достучаться до Графа-сеньора оказалось невозможно. Граф все свое время проводил в столице, увлеченный дворцовыми интригами, и его вполне устраивало получать от Глеанны столь неожиданно приятно возросшие суммы налога. Слышать что-либо о бесчинствах племянника он не хотел. Судари Румака и Диласен, бывшие не последними налогоплательщиками в Королевском Казначействе, даже пробовали оплатить услуги неких лиц, которые взялись бы донести жалобы Глеанны до самого Короля или Канцлера. Однако получили отказ. В неофициальном разговоре с доверенным лицом Канцлера им было сказано, что в настоящее время Король не заинтересован в подобном вмешательстве. Нимия переживала не лучшие времена, фактически оказавшись в изоляции. На западе — охваченная хаосом Мергия, от которой неизвестно чего ожидать в любую минуту, на севере — подлая Редония со своими союзниками к’Зирдами, вот уже которое десятилетие совершающими набеги на приграничные земли с редонийских территорий. Да и на самой к’Зирдской границе ситуация становилась все более и более угрожающей. В этих условиях конфликт с одним из наиболее уважаемых и древних дворянских родов для Королевской Семьи был крайне нежелателен и даже опасен.
План Румаки и Диласена был прост: если вдруг Барон Чедиан внезапно погибнет в схватке, а на месте сражения все будет указывать на то, что это дело рук гильдии воров, то при небольшом, но искусном управлении слухами все быстро решат, что Барон и воры что-то не поделили между собой. Весть об убийстве какими-то грязными бандитами потомка древнего и знатного дворянского рода, да еще и Начальника городской стражи, немедленно дойдет до столицы, и Граф, не рискуя давать в руки Короля такой козырь против себя, сам двинет в город войска. И у их командиров, благодаря помощи доброжелателей, окажется самая полная информация о гильдии. В результате гильдию сотрут в порошок за пару дней, а после еще долго будут отлавливать ее бежавших членов по всему Королевству. И сейчас Румака с Диласеном ждали от Трэрга ответа: согласен ли он уничтожить Барона, либо им немедленно стоит ударяться в бега, спасаясь от убийц Чедиана. Ведь никто в Глеанне не решится напасть на Начальника городской стражи! В случае, если план увенчается успехом, торговцы обязуются снарядить караван до Чхон Чхун Кина, так как это самое малое, чем они могут его отблагодарить.
— Я помогу вам, — произнес Трэрг, обдумав детали. Племя Людей — жалкие существа, не способные позаботиться даже о самих себе, не знающие ни гордости, ни чувства собственного достоинства. Никогда такое не стало бы возможным в народе Орков. Появись там вор или сотня воров, народ разорвал бы таковых в клочья, пусть даже кто-то из мерзкого отребья был не то что племянником Вождя, но самим Вождем. Трэрг мысленно усмехнулся. Да за таким Вождем просто никто бы не пошел! Люди ничтожны! Однако среди них иногда встречались весьма достойные представители, и смотреть, как они тонут, захлестнутые бескрайними волнами мерзости своих соплеменников, было неприятно и возмутительно. — Полагаю, к вечеру вы сможете раздобыть тела «подлых убийц», напавших на Барона?
— О да! — недобро оскалился Диласен, — дорогу к дому одного из их главарей я помню слишком хорошо!
Усадьба Барона Чедиана больше походила на дворец, но ее охрана оказалась на удивление малочисленной. Видимо, чувствующий себя в Глеанне и Королем, и Богом, Начальник городской стражи был уверен в своей безнаказанности. Поэтому когда мощное заклятье вышибло ворота ограды, словно удар ноги дно бочонка, тревога в усадьбе была объявлена не сразу. Оглохшие охранники, отброшенные взрывом, проводили обалдевшими взглядами смятые и искореженные, словно скомканный пергамент, железные створы ворот, взлетающие высоко в ночное небо, и дружно бросились врассыпную. До самых дверей в усадьбу никто так и не оказал сопротивления одинокому воину с мечами за спиной.
Трэрг подошел к дверям и вежливо постучал дверным молотком. Ему никто не открыл, и шаман, пожав плечами, легким движением стряхнул с пальцев боевое заклятье. Дверь с грохотом разлетелась в мелкую щепу, обдавая изготовившихся за ней к бою телохранителей Барона целым потоком обломков. Вместе с деревянным водопадом в фойе усадьбы влетел Боевой Пульсар, и все вокруг потонуло в грохоте взрыва и обжигающих клубах бугрящегося пламени. Трэрг жестом погасил вспыхнувший пожар и осмотрелся. Обширный зал фойе был засыпан обломками дверей и мебели, осколками лопнувших люстр и зеркал, в ворохе которых лежали тела баронских телохранителей. В темноте видно было плохо, и шаман отправил Струю Огня в валяющийся в центре помещения перевернутый диван. От этого импровизированного костра вокруг стало гораздо светлее. Трэрг оглянулся и заметил старенького дворецкого, забившегося в угол. Он подошел к насмерть перепуганному старику, громко хрустя шагами по битому стеклу. От каждого приближающегося шага дворецкий вздрагивал и съеживался все сильнее.
— Не будете ли вы столь добры, любезный, — обратился к старичку Трэрг, — подсказать мне, где я могу найти Барона Чедиана?
Лишившийся дара речи от страха дворецкий дрожащей рукой несколько раз ткнул в направлении широкой мраморной лестницы.
— Н-на третьем этаже правое крыло, — наконец выдавил он, — там спальни!
— Вы очень любезны! — оценил шаман. — Возможно, вы не откажетесь выполнить еще одну мою просьбу?
— Е… если в моих силах, — еле вымолвил несчастный старик.
— Тогда сделайте милость, покиньте этот дом, — попросил Трэрг, — и если здесь есть кто-нибудь еще из прислуги, — он ослепительной Молнией прожег насквозь прицеливающегося лучника, спрятавшегося на лестнице второго этажа, — заберите их с собой. Вас это не затруднит?
— Н… — поперхнулся дворецкий, — нет, могущественный милорд, я сию же минуту ухожу! — Он торопливо выскочил из своего угла и неуклюже засеменил к искореженному выходу, беззвучным жестом маня за собой затаившуюся за рухнувшей статуей старушку.